Дайте Уне Мёринг петарду, и она покорит мир. Или, по крайней мере, попытается им убрать с горизонта как можно больше многоклеточных прямоходящих, чтобы освободить себе кусок места под теплым британским солнцем. Что-нибудь подобное она задумала и сегодня, только версию более безопасную и без лишних жертв, и все же, которая позволит устроить малолетним засранцам незабываемое зрелище, и заодно перевернуть верх дном весь этаж вместе с кабинетом. Таким должно быть произведение современного искусства: огонь и хаос. Об этом говорили практически все древние календари, и это будет даже... поучительно в каком-то смысле. Ведь не каждый день увидишь собственными глазами миниатюрную модель долгожданного всеми апокалипсиса. Чистой воды реализм.
Уна Мёринг была в восторге. Уна Мёринг была в возбужденном предвкушении. Хоть эта идея принадлежала Нику, но ответственность за оформление исполнения лежала именно на ее извращенной женской фантазии. Что сказать, та, как обычно, не подвела. Уна Мёринг считала себя по-настоящему гением, хотя и не имела особых склонностей к пиротехнике. Зато умела создавать невероятные шоу, о которых бы говорили еще долгое время после. Или оправлялись стонущими кипами в больничном крыле. Уна Мёринг хотела, чтобы когда прогремел этот взрыв, на нее смотрели все: с опаской, со страхом, со злостью медленно перерастающее в настоящее бешенство. А еще, она хотела чтобы в эпицентре хаоса весь мир Николаса Мура сошелся клином только на ней и на ее сумасшедшем ведьминском смехе. Это ведь можно... считать нормальным девичьим желанием, так ведь?
Они шли вперед, и их невозможно было заподозрить ни в чем. Медленная поступь, беззаботный обмен сарказмом, громкий смех Уны, раздающийся как гром среди толпы. Но саму толпу это мало беспокоило, как и то, почему эти двое прошли мимо главного зала, когда на повестке дня намечался обеденный перерыв. Они были слишком нормальными, слишком похожими на себя обычных, что не стоило даже обращать на них внимания. И никто даже не заметил того, что Уна Мёринг прятала что-то постороннее под мантией. Просто удивительно, насколько легко можно протащить опасное оружие мимо толпы - никто и не обернется. Поэтому, они не спешили. Да им и некуда было спешить, времени было достаточно, а главная "цель" данного представления уже мельком была замечена входящей в столовую вместе с учениками. Прекрасно. 
Класс астрономии встретил их полной тишиной и ощущением умиротворения: ни шага, ни звука, ни даже единого постороннего дыхания кроме их, иногда слышалось только ленивое поскрипывание модели солнечной системы из-под покрова безмятежности. Ох уж эта несчастная модель. Уна всегда ее ненавидела из-за этой нелепой конструкции. Еще будучи ребенком, она думала, что вселенная - дерево, чьи корни и ветви оплетают девять миров, а потом она приехала в школу для мягкотелых британцев чтобы глубоко оскорбиться в своих детских религиозных чувствах. Ну просто нелепо, чтобы Мидгард находился так далеко от центра, и что девять миров расположены в ряд, а не колонну. Бред-бред-бред. С тех пор прошло много лет, Уна выросла и поумнела, но эта куча бесполезного сферического металлолома вызывала самые неприятные чувства, из-за которых она бы ее взорвала к чертовой матери прямо сейчас, без всяких представлений на потеху мальцам.
Но Уна даже не тянется к палочке. Вместо этого резко поворачивается, на мгновение припечатав Николаса Мура к только что закрывшейся двери и целует, нагло, без церемоний и прочих "может-почему", а когда отстраняется, ограничивается лишь тихим смешком и коротким:
- На удачу. - Хотя они оба знали, что им удача не нужна. Все было слишком продумано, просчитан каждый жест и шаг, хотя Уна бы с удовольствием обошлась без всех этих шпионских игр. Но с ними как-то веселее.
Она идет вперед, спокойно и свободно, не смущаясь отпрыгивающих от каменных стен звуков ее небольших каблуков, как будто находится на своей личной территории, а не проникла туда, куда не звали. Вытаскивает несколько разноцветных пакетов с петардами, как раз под размер миниатюрного солнца. Чувствует, как послушно отрываются ее ноги от пола, и тело начинает действовать вопреки всем законам гравитации, подчиняясь одному только голосу Николаса Мура.
- Смотри, не урони меня, - говорит она с усмешкой, зная, что не уронит. В этом пока нет необходимости.
Поэтому она совершенно спокойна, когда заставляет солнечную систему сменить все свои ориентиры и крутиться вокруг себя по мановению одной волшебной палочки и нескольких скромных левитирующих заклятий. Руки Уны Мёринг дрожат от восторга, когда возвращает на место миниатюрное солнце со спящим внутри волком Фенриром, и кусает-кусает без конца свои губы, помещая в модель Земли Мирового Змея. И Уна впервые в жизни смотрит на эту модель солнечной системы с одобрением, потому что впервые в жизни в этой модели все так, как должно быть.
Хотя нет, все равно так же уродлива.
Бедные астрологи даже не подозревают, каким изощренным способом одна вредная северная язычница решила послать к черту продукт их научной деятельности.