В декабре темнело быстрее. Сумерки опускались на Хогвартс и его окрестности совсем рано, день был невыносимо коротким, а промежуток от сумерек к ночи и вовсе незаметным.
Йохан испытывал приятное волнение, которое отдавалось легким покалыванием в самых кончиках пальцев. Еще утром ему казалось, что старик из отдела по контролю магических существ в Министерстве Магии окончательно выжил из ума. Их с Хагридом новое творение было абсолютно недопустимо в условиях учебного заведения, о чем ван Рейн уже несколько раз пытался убедить обоих в письменной форме. Пробовал даже в устной, воспользовавшись каминной сетью, от чего остались крайне неприятные воспоминания - не каждому аристократу понравится стоять на коленях и вдыхать золу при каждой попытке изобразить возмущение в голосе.
Ничего не сработало. Доводы юного аврора пропущены мимо ушей, ситуация в какой-то момент достигла апогея, и к текущему списку обязанностей Хана потребовалось добавить еще одно.

Ван Рейн получил задание наведаться к пятерым внушительным самкам соплохвоста за пределами школы, чуть в стороне от Запретного леса. На момент встречи крайне тревожный особи должны были мирно спать. Оставалось только гадать, с какими целями собираются использовать опасных тварей люди свыше, но Йохан совершенно точно знал, что создание не подпустят и близко к детям. Скорее всего, кое-кто из Министерских деятелей просто пожелал напустить дыму в глаза, изображая активную деятельность в сфере, к которой на деле даже не имел отношения. Впрочем, все это Йохана уже не касалось.
Он как раз шел по коридору, когда, заворачивая за угол, чуть не столкнулся лбом с Фрейзером.

Финли Фрейзер. Отравляющее сочетание слов, едва услышав которое ван Рейн тут же неприятно морщился. Преподаватель Чар оказался большей занозой в заднице, чем можно было представить поначалу, и чем вообще может оказаться слепой. Кажется, с первого дня прибывания зельевара в школе, он постоянно оказывался где-то рядом, часто отпускал колкости и подолгу не давал спокойно вздохнуть.
- Фрейзер, ты просто поразительно умудряешься выбрать время, чтобы появиться в ненужном месте и отравлять собственным присутствием мою жизнь, - со вздохом констатирует мужчина, а в голове, тем временем, невольно начинает зарождаться план. Еще на стадии наброска, но зельевар уже не может сдержаться. Другого настолько же удачного момента может и не представиться. - Собственно, раз мы уже встретились, не соблаговолишь ли составить мне компанию в одном нелегком деле, выпавшем на мою душу не далее, как сегодня утром? Могу дать слово, что эмоции, которые ты во время этого испытаешь, не будут идти ни в какой счет с успешно сданными выпускными экзаменами или особенно удачной вечеринкой.

Йохан неприятно улыбнулся, но Фрейзер, в виду некоторых особенностей своего тела, заметить этого не мог. Не дожидаясь ответа, честно сказать, даже не размышляя, будет он носить положительный или отрицательный характер, ван Рейн зашагал вперед, по запланированному изначально маршруту. Ему не нужно было оглядываться, чтобы понять, что в собеседнике на момент загорелось любопытство.

Отредактировано Jóhann van Rhijn (2017-11-09 23:12:53)

Поздравление с прошедшим рождеством пролетело мимо ушей. Йохан всерьез считал, что уделять столько внимания праздничным событиям - пустая трата времени. Расслабляться в моменты, когда опасность может подстерегать на каждом шагу (стандартное аврорское опасение), мужчина считал абсолютно недопустимым. Кроме того, он считал всех без исключения преподавателей ответственными за безопасность студентов, а потому как только узнал, что Фрейзер отправился справлять каникулы в семейном кругу, абсолютно не воспылал к нему теплыми чувствами. Совсем напротив, можно сказать, что преподаватель Чар несколько опустился в его глазах.
- Хочу заметить, что пока ты самым неподобающим образом развлекался, другие за тебя неустанно работали, теряя ценные минуты отдыха, дабы обеспечить его людям, чье сходство с приматами становится очевидным, когда они совершают настолько необдуманные поступки, напрямую касающиеся окружающих, - ван Рейн бубнил под нос. Он не был уверен, успевает ли Финли следить за ходом мысли, как не был уверен и в том, способен ли Фрейзер вообще воспринять подобные выражения как обиду. Он даже не злился. Просто ворчал.

Снаружи действительно оказалось прохладно. Мантия, пусть и утепленная всевозможными заклинаниями, все равно пропускала порывы холодного ветра, а снег с ближайшей ветки мокрой горсткой упал за шиворот зельевару. Все это хорошего расположения духа не добавляло, как не добавлял и плетущийся рядом преподаватель чар.
- Ты правда допускаешь мысль, что меня волнует количество текстильной промышленности, прикрывающей твое тело? - Йохан приподнял бровь, чуть поворачивая голову. Он постоянно забывал, что Финли не может различить его жестов. Он вообще постоянно забывал, что Финли не видит - слишком хорошо тот справлялся со своим недостатком. - Могу гарантировать одно - совсем скоро ты вовсе забудешь, что такое холод.
Хан даже не подозревал, насколько окажется прав, а потому на его лице тотчас же заиграла самодовольная ухмылка.

Два поворота налево, обойти старое дерево, тихо пройти по тонкой, уже протоптанной ранее тропинке. Вот уже вдалеке виднеется некое подобие самодельного загона, который едва ли сможет удержать пятерых соплохвостов, когда те проснутся. Остается полагаться на цепи из особого маталла, которыми заботливо сковано каждое существо. Всего несколько шагов осталось до волнующего зрелища, и покалывание начало ощущаться сильнее. Рейн позабыл о колкостях, пропустил мимо ушей обе чужие шутки, хотя одна из них определенно была удачной. Чего Финли не занимать, так это неплохого чувства юмора, и иногда Йохан позволял себе такую вольность, как мысленное признание этого факта. Вслух, конечно же, не прозвучало и звука.
Было подозрительно тихо. Скорее всего, наложили звуконепроницаемое заклятье на загон, чтобы не вызывать подозрений у случайных прохожих. Новая догадка пришла в голову зельевара, и тот наконец остановился перед самой дверью в загон.

- Только после тебя, - он галантно выставил руку вперед, в очередной раз забыв, что никто его хороших манер не оценит.
Дверь была приоткрыта, и Йохан почти чувствовал ауру, не позволяющую звукам вырваться наружу. Фрейзеру оставалось сделать всего лишь пару шагов, и тогда изобилие новых звуков и запахов накроет его с головой. Жаль, что он не сможет увидеть, но если поймет, однозначно обойдется как минимум легким испугом. Может, это отучит его навязываться непрошенным гостем в компанию.

Идиоты. В отделе по контролю магических существ работают одни идиоты, и доказательством этому являлись двое неумех, выкрикивающих заклинание за заклинанием, но неспособных этим угомонить пятерых чудовищ размером почти до пояса, единственное слабое место которых - брюхо. Чудовищ, которые, на минуточку, должны было к этому моменту еще мирно спать после перевозки в новый, крупный вольер. Но нет, самая старшая самка соплохвоста пробудилась на целых пять часов раньше срока и желала знать, какого черта здесь происходит.
Йохан понял это слишком поздно. Он успел выхватить волшебную палочку, успел прокричать несколько заклинаний, а вот уберечь Фрейзера от неминуемой трагедии не успел. Краем глаза мужчина видел вырвавшийся огненный столп, видел, как преподавателя чар откинуло в сторону, но в данный момент даже не мог прийти на выручку. Нужно было отчеканивать заклинание за заклинанием, целясь в одну и ту же точку, по меньшей мере, с десяток раз повторить одно слово, прежде чем веки чудовища враз потяжелели и опустились, а его голова бессильно рухнула на пол. Несколько часов покоя обеспечено.

Только убедившись, что соплохвосты больше не собираются дышать пламенем, ван Рейн кинулся в сторону коллеги. Признаться, вид бесчувственно распластавшегося на полу мужчины не вызывал никакого доверия, так что зельевар первым делом проверил пульс. Чужое сердце слабо, но билось, и можно было на момент вздохнуть с облегчением.
Никакой аристократии в дальнейших словах Хана не было. Он использовал самые грязные выражения из своего лексикона, чтобы выразить свое неудовольствие текущим положением дел. Раз за разом, в процессе тирады, его взгляд пробегался по ожогам на теле Фрейзера, и мысленно Йохан уже сейчас представлял, чем они могут обернуться для его собственной карьеры. Оставался только один выход.
- Нужно как можно более незаметно транспортировать его в мою комнату.

Невозможность трансгрессировать в Хогвартсе еще никогда так сильно не мешала существованию. Финли пришлось тащить, чему любезно поспособствовал один из прибывших специалистов, до самой школы, а там и до подземелий, и затем еще немного, поскольку комната зельевара находилась в самом конце коридора. Успокаивало одно - покои остальных преподавателей, кажется, находятся где-то в районе третьего этажа, а подземелья полностью в его, ван Рейна, распоряжении.
Не особенно бережно свалив преподавателя чар на кровать, Йохан коротко попрощался с помощником, заклинанием запер за ним дверь и остался наедине со своей проблемой.
- Учти, Фрейзер, если ты задумаешь отправиться в мир иной прямиком отсюда, тебе никогда не видать покоя в загробной жизни, - пробормотал мужчина себе под нос, присаживаясь на край кровати, чтобы осмотреть ожоги.

Лицо практически не задело. Щеку покрывал достаточно неприятный, но вполне излечимый ожог. С руками дело обстояло гораздо хуже. В идеале, нужно было немедленно приступать к изготовлению сильнейшего противовоспалительного зелья, но сначала закончить осмотр.
Пальцы слушались плохо, но все равно успешно справлялись с пуговицами чужой рубашки. Но в месте, где тела коснулся огонь, ткань слишком прочно прилипла к телу. Шумный вздох эхом отдался в комнате.
Йохан постарался разом вспомнить все, чему когда-либо учился на медицинских курсах. Для начала, охлаждающее заклинание. С ним самое главное не переборщить, потому что Фрейзера можно заморозить навсегда. Курьез ситуации вызвал пару нервных смешков, прежде чем ван Рейн, наконец, полностью взял себя в руки.

Следующие полчаса ушли на изготовления зелья. Оно получилось густым, а запахом отдаленно напоминало тухлые яйца, но Йохан знал - так и должно быть. Готовое зелье было похоже на мазь, которой мужчина тут же заполнил до краев небольшую баночку.
Половина баночки сразу ушла на обработку ожогов. Осторожно, медленно, методично. Стараясь причинить как можно меньше вреда обгоревшей коже. Когда с первой обработкой было покончено, оставалось ждать, когда Финли очнется и ощутит невыносимую боль.
Хан дышал через раз, оставаясь рядом и почти пытливо вглядываясь в чужое лицо, ожидая момента и отгоняя страх, что он может не наступить.

Разговорчивый крот наконец-то пришел в себя, и Хан с удивлением понял, что его переполняет не только облегчение, но и нечто, смутно напоминающее радость. Чувство испарилось, едва только на его плече сомкнулись чужие сильные пальцы.
- Лежи смирно и постарайся не дергаться, Фрейзер, иначе вылезешь из собственной чудом уцелевшей шкуры, - тихо предупредил зельевар, мысленно проклиная себя за то, что не додумался предложить пострадавшему обезболивающую настойку. В обезболивающих заклинаниях новоиспеченный аврор не был силен, и Финли, конечно, гораздо больше посчастливилось бы оказаться в больничном крыле, но при таком раскладе Йохан бы уже собирал чемоданы.

Он хотел добавить что-то еще. Про то, что боль уйдет; или же просто отвлечь звуком собственного голоса, но не успел. Начались обвинения. Не в ярко выраженном стиле, но все равно неприятно слушать. Мало удовольствия выслушивать со стороны историю о том, как ты облажался, еще и поданую в ироничном ключе. Тем более, сейчас нет ни малейшего смысла оправдываться - едва ли когда в следующий раз Фрейзер очнется, то вспомнит его ответ. А отключился он гораздо быстрее, чем следовало.
В целом, выглядел преподаватель Чар весьма паршиво. Следы копоти покрывали не только его рубашку, которую вообще-то оставалось только выбросить, но и саму кожу. Кроме того, самый опасный момент отступил, и теперь, на второй стадии, ожоги необходимо было осторожно промыть.
- Мерлин, дай мне сил, - прикрыв на момент глаза, прошептал ван Рейн.
Проклиная собственное скудоумие, сетуя на выпавшую на его долю скорбную участь, проникаясь ненавистью ко всему окружающему миру, Йохан как можно более осторожно избавлял своего пациента от лишней одежды. Рубашку удалось отстранить от тела с минимальными потерями, после чего она тут же комом рухнула в небольшое мусорное ведро возле двери. С джинсами проблем не возникло вовсе, легко поддался ремень и ткань без проблем заскользила вниз по чужим ногам.

Дойдя до черных боксеров, Йохан задумчиво остановился. Секунда, другая. С медицинской точки зрения их нужно было снять. С эстетической - желание сделать это оказалось минимальным. Где-то на уровне возвращения к соплохвостам, хотя, может, за счет того, что монстры сейчас совершенно точно спали.
В очередной раз тихо чертыхнувшись себе под нос, зельевар решил остановиться на этом. Спешно разделся до такого же состояния сам, и только после этого, вдохнув в легкие побольше воздуха, осторожно подхватил Фрейзера и потянул в крошечную душевую кабину.
Тяжелый. Всего несколько шагов, а ван Рейн порядком устал. Зато цель была достигнута, преподаватель чар прислонен спиной к холодной стене и осталось только включить воду. Прохладную, так будет легче для ожогов, но не ледяную, чтобы не простыть. Хан возился, кажется, целую вечность, пока не подобрал идеальную температуру, прежде чем опуститься на пол рядом с пострадавшим.
Движения ладоней были осторожными и точными, словно мужчина всю свою жизнь занимался мытьем других людей. Пальцы не касались ран, но старательно проходили по их краям. Гель с едва уловимым ароматом хвои. Абрикосовый шампунь.

Прошло около пятнадцати минут, но ощущение, словно час. Йохан, наконец, закончил тяжелый процесс и перетащил своего пациента обратно в кровать. Его белье пришлось высушить заклинанием, а прочими предметами одежды зельевар решил чужое тело пока что не обременять, зато сам облачился в синий махровый халат. Снова осторожно смазал ожоги, после этого укрывая Фрейзера одеялом. Самому придется этой ночью спать в кресле. Ничего.
Кресло Хан специально придвинул поближе, чтобы в случае чего оказаться рядом. Было неудобно, жестко и холодно, но зельевар стиснул зубы, устраиваясь в нем кое-как. Беспокойный сон настиг его лишь спустя долгое время, и постоянно прерывался от любого шороха.

Сон, и без того беспокойный, окончательно прервался приблизительно с первыми лучами солнца, хоть до подземелий его свет и не доходил. Вечно горящий светильник всегда одинаково освещал комнату, сохраняя приятную атмосферу полумрака, нарушаемую только при особой надобности.
Фрейзер, однако, подорвался спустя пару часов после того, как зельевар, наконец, более-менее спокойно задремал. Естественно, он и не подумал провести несколько спокойных минут в постели, вместо этого сразу поднимая небывалую суматоху.
- Неужели ты считаешь, что мне бы доставило удовольствие занятие подобными вещами с практически бездыханным телом?.. - сквозь отступающий сон пробормотал Йохан, потягиваясь в кресле. Все конечности затекли, плечи изрядно ныли из-за долгого пребывания в неудобном положении, колени и вовсе отказывались разгибаться. Приятного мало. - Не мне оценивать степень мужской привлекательности, но, признаюсь, вчера ты выглядел значительно хуже.

Очевидно, последнее предложение Финли воспринял без особой жизнерадостности. Йохан молчаливо и достаточно терпеливо наблюдал за его передвижениями по комнате, воздерживаясь даже от комментариев о чужом физическом состоянии. Чужие вопросы были проигнорированны, без внимания остались и попытки мужчины одеться. Ван Рейн просто ждал, окончательно просыпаясь, и только когда дело подошло к своей критической точке, наконец-то поднялся на ноги.
- Вообще-то, Фрейзер, я надеялся, твои умственные способности не пострадали в схватке с соплохвостами, но даже умнейшие из нас ошибаются, - пришлось преградить преподавателю чар дорогу, остановившись прямо перед его носом и опустив обе ладони на чужие плечи. - Сделай мне одолжение, вернись в постель. Тогда я совершу экскурсию в лес и самостоятельно добуду твою деревяшку, пока у тебя в наличии еще имеются целые конечности.

Долго уговаривать не пришлось. Неизвестно откуда взявшаяся настойчивость давала Йохану небывалое преимущество. Он сам подвел коллегу обратно к кровати, настойчиво подталкивая его и заствляя сесть. После чего передал в чужие ладони баночку с мазью.
- Пока я буду отсутствовать, будь добр, обработай боевые раны, - голосом состоявшегося медицинского эксперта порекомендовал Хан, а после не сдержался и с едва заметной улыбкой в голосе добавил: - Моя рубашка тебе к лицу.
Отстранившись прежде, чем Финли успеет переварить полученную информацию, зельевар спешно покинул кабинет и для верности снова наложил на дверь заклинание.
Следующие полчаса для ван Рейна прошли в очередном потоке ругательств, выражающих неудовлетворение собственными поступками. К счастью, не безрезультатно - трость нашлась в том же месте, где и была невольно оставлена, более того, ее целостность при этом не нарушилась, чему нельзя было не обрадоваться. 
Возвращаться с пустыми руками к чересчур активному Фрейзеру не хотелось. Так что кроме трости, Хан на обратном пути посетил кухню, где парочка особо услужливых домовиков снабдила его провизией, не задавая лишних вопросов.

- Проголодался?

Финли Фрейзер был самым неугомонным существом во вселенной. От его присутствия в размеренной жизни Йохана, весь внутренний мир зельевара превращался в хаос, виски предательски ныли, да и боль во всем теле после неудачного опыта засыпания в кресле еще не прошла. Иными словами, Фрейзер был ходячей катастрофой, от которой с каждой минутой все больше хотелось избавиться.
- Учти, если ты успел попробовать содержимое этих склянок, можешь начинать диктовать мне свое завещание, - устало выдохнул мужчина, проходя в комнату и вновь запирая за собой дверь. - К сожалению, я не припас руководства по избеганию невероятно назойливых личностей, а потому вся остальная литература враз становится бесполезной. Фрейзер, ложись в кровать. Или прикажешь мне привязать тебя к ней ремнями?

Хан неторопливо подошел к книжному шкафу, оказываясь совсем рядом с коллегой. Окинул взглядом книгу в его руках, безошибочно узнавая одну из тех немногих, что напоминали о детстве. Впрочем, детство ван Рейнов было заполненно в основном учебной литературой, а такое слово, как "сказка", Йохан впервые услышал лет в десять.
- Это сборник скандинавских легенд. Если, наконец, начнешь слушать, что я говорю, могу прочесть одну из своих любимых.
Предложение века. Ван Рейн никогда прежде не читал вслух, если не считать фрагментов учебника во время лекций. В его семье вообще не принято было читать вслух, но пару раз Йохан тайком нарушал это негласное правило, если младшая сестра подолгу не могла уснуть и приходила к нему в комнату в обнимку с книгой. Той самой книгой, которую Финли сейчас держал в руках.
Снова удалось проводить его к кровати. После чего в руки преподавателя попала тарелка с куском пирога, запеченым картофелем и тушеным мясом, любезно предоставленная домовиками. Йохан решил не эксперементировать с тыквенным соком, а потому просто протянул кружку с чаем, незаметно добавив туда несколько капель умиротворяющего бальзама. Сплошная польза.
Устроившись в кресле, за одну ночь перекочевавшим из любимого в ненавистное, Хан долго листал книгу в поисках нужной страницы. Конечно, он мог бы сразу ее открыть, но внезапно появилось желание потянуть время. Мужчина ощущал странное, не поддающееся объяснению напряжение. Но обещание было обещанием, и добравшись, наконец, до излюбленной легенды, он начал читать.

Йохан потерял счет времени и увлекся. За первой легендой последовала вторая, затем третья. Голос стал увереннее, мужчина словно сам абстрагировался от всего происходящего, проваливаясь в другой мир. Когда он, наконец, остановился, чтобы сделать глоток воды и передохнуть, то заметил, что Финли уснул. Наверняка, сказалась усталость, необходимость организма спешно регенерировать и умиротворяющий бальзам.
Ван Рейн понял, что сам ужасно устал. Несколько часов ночного сна вовсе не прибавили бодрости, но еще одной ночи в кресле он бы не выдержал. Мягкий матрас манил к себе, как магнит, и больше всего на свете хотелось растолкать Фрейзера и выпроводить за дверь. Вместо этого, шумно вздохнув и в миллионный, наверное, раз мысленно обругав свою жизнь, Йохан осторожно, чтобы не беспокоить чужие раны, устроился рядом, на самом краю.
Он провалился в сон, едва только голова коснулась соседней подушки.