Так случается чаще всего: стараешься на благо людей, выкладываешься по полной программе, даришь им сердце, душу и свежие новости, как Прометей дарил огонь, а потом что-то идет не так и вместо народного признания ты получаешь гигантского орла, больно клюющего тебя в печень. Такие печальные случаи двигают мировой прогресс. Впрочем, пример Прометея показывает не только то, что любое благое дело больнее всего бьет по печени – привет припрятанной за шкафом бутылке рома – но и то, что рано или поздно явится Геракл. Герой, который победит орла и спасет от гнева ограниченных мудаков, поможет им тебя понять и принять.
Это, в общем-то, еще раз показывает, что люди – мрази, потому что вроде бы ни в одном мифе не сказано, что люди просто собрались толпой и пошли разбираться. Вечно им героя подавай. А Эрик не герой, он с готовностью признает себя самой главной мразью, буквально мразным королем, но к значительно превосходящему его по силе врагу стоит выйти просто ради того, чтобы над ним посмеяться. А потом оп – и дыра в черепе. Или в печени. Зато можно умереть красиво, а когда-нибудь о нем сложат печальную балладу, обязательно приукрашенную до невозможности, чтобы трагический образ, развевающийся черный плащ и плач любимой (или любимого, это уже по ситуации) над могилой. А вдруг рассказчики будущего не умеют так же талантливо пиздеть?..
«Гарпии» - не герои маггловских легенд – да и вообще никаких – а их враги не орлы и не боги, всего лишь серые, боящиеся гласности люди. А гласность – главное, хоть и не единственное оружие журналистов, которым можно ранить надежднее, чем, палочкой в глаз, хотя этот прием тоже иногда бывает очень полезным. Но, хоть каждый из них может написать что угодно, любой писк проходит через него, а потому ответственность тоже ложится на него, на бедного, затюканного жизнью Мансфилда. Ну, как ложится. Он сам ее с готовностью берет, пока никто другой не утащил, потому что… ну, а как иначе? Это его мрази и его газета. Цыц.
Собственно говоря, ни о мразях, ни о газете Эрик не думает, когда ближе к вечеру возвращается в гостиную. Разум его чист и прозрачен, как стеклянный стакан, настроение приподнято перекусом с Хлоей и вовремя сданным эссе по трансфигурации, и взгляд теряется где-то в подпространствах, а потому просто не выхватывает выступивших из-за угла двоих рослых ребят. Однокурсники, видимо. Они без шарфов, а нашивки в полумраке разглядеть сложно, поэтому Эрик тратит драгоценные несколько секунд на разглядывание их ботинок. Начищенные.
- Ты хоть читаешь, че там в вашей туалетной бумажке пишут?
Он моргает.
- Ты попутал, друг, у меня в туалете труды великих философов стопкой лежат. Самый верхний знаешь, как называется? «Почему мудаки решаю свои проблемы насилием». Могу дать почитать…
Он совсем не ожидает, что никто не будет дожидаться, когда он заткнется. Что ребят окажется не двое, а трое. Что третий незаметно подойдет со спины и толкнет навстречу злому року, как самый подлый книжный злодей. И Эрик вдруг падает, а пока падает – почти радостно вспоминает, что он тоже мудак и тоже может решать проблемы насилием. А потому выставляет вперед трость и метко бьет ближайшего из неудавшихся собеседников под дых, а потом мстительно наступает на вычищенный, блестящий ботинок.
Потому что помирать надо красиво.
Отредактировано Eric Mansfield (2017-12-06 19:36:19)
