Закончив, наконец, корпеть над учебниками и  с чувством выполненного долга захлопнув оные, пожалуй даже, излишне громко, хаффлпаффец потянулся,  от души похрустев затекшими плечами и шеей, затолкал  конспекты,  учебники, черновики, перья, обертку от маггловской шоколадной конфеты и какой-то из ненароком выпавших недоделанных амулетов в сумку, Григоир забросил оную на  желто-черный пуфик у окна: никуда  она не денется из гостиной, в конце концов, натянул на себя мантию, проверил наличие неизменной спутницы в кармане, прихватил трость, яблоко, написанный под копирку с первого конспект и бодрым шагом направился в сторону  выхода. Первым делом нужно было заглянуть к Ружане, отдать ей бумаги, а вот потом можно и прогуляться с чистой совестью перед сном, может быть – дойти до Запретного леса, проверить, не сбила ли шальная чисть и нечисть сигнальные маячки.
В классе одной из «Гарпий» не оказалось, только какой-то из младшекурсников бестолково слонялся под запертой дверью и время от времени дергал за ручку оной, будто бы проверяя, не отворится ли она вдруг и не впустит ли в храм знаний юную светлую хаффлпаффскую голову. Малыша звали Джордж, он был тут «уже целую вечность», пропустил ужин в Большом зале и вообще выглядел абсолютно несчастным. Пришлось угостить несмышленыша яблоком, отвести в библиотеку, по пути объяснив, что Ружана с ребятами не всегда собирается в классе, и если ее нет там, то, скорее всего, она в библиотеке или в гостиной Хаффлпаффа.
Заглядывать в библиотеку совсем не входило в планы Григоира, равно как и околачиваться поблизости организованного мисс Брэдшоу кружка, деятельность которого со временем приняла откровенно ориентированную на внутришкольные разборки политическую направленность, поэтому, проводив первокурсника до двери в святая святых царства знаний, ирландец вручил мальчонке свои конспекты, велел передать их во-он той, смотри, видишь, веснушчатой девушке с длинной косой, и был таков.
Время до отбоя еще было, однако в коридорах было почти пустынно: только в нише возле вставшего на дыбы грифона самозабвенно целовалась пара старшекурсников, возле Большого зала спорили между собой две гриффиндорки и слизеринец, в Большом зале кто-то рассказывал популярную в этом сентябре байку о каком-то из летних приключений сэра Николаса, в портретной галерее маленькая равенкловка сосредоточенно рассматривала чей-то портрет, а мальчишка постарше, курса эдак с четвертого, нетерпеливо переминался с ноги на ногу, то и дело поторапливая девочку, вероятно, сестренку. Свернув в один из боковых коридоров и спустившись в подземелья, ирландец подхватил трость поудобнее и, стараясь не шуметь, выскользнул из замка через один из многочисленных входов-выходов. 
На улице было прохладно, однако еще не холодно, осень запоздало приняла пост у лета, не успев еще ни усыпать деревья золотом и багрянцем, ни выпить позднюю красоту распустившихся было астр и георгинов, ни тронуть первой изморозью острые пики высокой некошеной травы и круглые бока щедро напоенных солнцем оранжевых тыкв, растущих у хижины Хагрида. Ирландец, привычно опираясь на трость, бодро вышагивал по тропинке в сторону Черного озера и Запретного леса, насвистывая негромко незатейливый мотив одной из народных баллад. Смутное чувство неотвратимости предстоящей случайной встречи с кем-то из студентов не то под гостеприимным кровом лесного массива, не то у пугающей спокойной глади раскинувшегося у замка водоема несколько отвлекало и, пожалуй, даже раздражало шестикурсника, однако ничуть не удивляло: в самом деле, что может быть более привлекательным для детей и подростков, чем что-нибудь запретное, населенное монстрами, пострашнее тех, что живут под кроватью, опасное и жуткое?
Свернув с протоптанной за годы существования школы тропинки, Григоир спустился в небольшой овражек, склонился над первым из маяков и проверил его сохранность. Как оказалось, беспокоиться было абсолютно незачем: маяк был абсолютно исправен. Приложившись к неизменной своей спутнице – зачарованной фляге с отменным ирландским виски, старшекурсник проследил взглядом незримую нить, тянущуюся от одного маячка к другому и, поудобнее перехватив трость, направился к последнему. Путь его пролегал через небольшую рощицу из молодых кленов неподалёку от одного из берегов Чёрного озера, высаженных Хагридом не то три, не то четыре года назад вместо двух спиленных огромных елей, пни которых были диаметром с большой такой круглый стол. Около одного из упомянутых пней лежала полураскрытая школьная сумка. Над верхушкой пня торчала золотисто-русая макушка и тонкие девичьи плечи. Прищурившись и присмотревшись, Григоир углядел красную подкладку мантии на капюшоне, отмел версию об Уизли как несостоятельную, нарочно наступил на ветку, чтобы девушка едва ощутимо вздрогнула и обернулась и, разумеется, тут же признал ее. Как не узнать вечно сующую свой любопытный острый нос куда не просят лисичку из «Гарпий», не упускающую возможность подразниться в школьных коридорах?
- Привет, Ходж! – Ирландец белозубо улыбнулся, безошибочно угадывая, что настроение у Гринадин сегодня явно не из лучших, и привычным жестом протягивая девушке флягу с традиционным ирландским чаем, в простонародье именуемом виски.

Ходж была в привычно-несносном настроении, и хаффлпаффец, вручив девушке зачарованную флягу, устроился рядом с лисичкой, абсолютно бесцеремонно вытягиваясь на девичей мантии и созерцая хмурое английское небо: все лучше, чем недовольную мордашку школьной проныры.
- Ну что ты. Я бы тебе показал, за что, но ты еще ма-лень-ка-я на такое смотреть, - улыбка ирландца стала еще шире, он не упустил момента сперва забрать из холодных цепких рук девчонки флягу, после – приложиться к оной, лениво приподняв голову и краем глаза заметив какую-то целующуюся воооон там у озера парочку, а следом – вернуть готовой было возмутиться Ходж зачарованную вещицу с согревающим сорокаградусным.
- Будешь вести колонку «Ирландские байки от мистера «О да, еще, детка»»? – Григоир задумчиво почесал затылок, покосился на обнаженные ниже плеч руки девушки, опрометчиво сбросившей мантию в прохладный осенний денек, поёжился – смотреть на нее холодно. Джентльмен в подобной ситуации, разумеется, предложил бы Ходж свою мантию или, хотя бы, имел совесть сместиться с мантии девушки и дать возможность девушке укутаться в оную, однако, честно говоря, джентльмен из ирландца был так себе.
- Так и быть, слушай, лисья душа моя. – Хаффлпаффец приложился к фляге еще раз, кивнул девчушке, мол, ты пей, не отлынивай, фляга зачарованная, виски на всех хватит, еще и чёрту останется, если тот решит заглянуть на огонек. – Было мне тогда ни много, ни мало, аккурат два с небольшим, когда я в первый раз увидел ее портрет. Фигуру разглядеть не удалось: слишком много одежды, да еще и развевающаяся мантия, ничего, словом, не ясно. А вот лицо у этой самой мисс, знаешь ли, было ох какое запоминающееся. Эти глаза…яркие, жгучие – сама бездна позавидует, белоснежные кос…локоны, - Григоир широко улыбнулся, искоса поглядывая на то и дело прикладывающуюся ко фляге лисичку и продолжил баять: я тогда, знаешь, малой был совсем, не мог слез сдержать, глядя на нее. А когда стукнуло мне восемь, возвращался я с катка вечером и увидел её воочию. Незабываемое зрелище. Ты поди маггловских сказок не читала, но жил себе как-то раз господин из Дании по имени Ганс Христиан Андерсен, написал он сказку, не поймешь толком, для детей или для взрослых, назвал её «Снежная королева». Сказка-то в целом о том, что не каждый мальчик стоит того, чтобы за ним бегала девочка на край света, но есть там… – на этой оптимистической ноте ирландец поудобнее устроился на чужой мантии и чуть было не засмотрелся на всё ту же парочку, от поцелуев перешедшую к предварительным ласкам. Ходж, судя по всему, согретая отменным ирландским, холода совсем не чувствовала, да и от мрачных мыслей, кажется, отвлеклась. Может потому что Григоир интересно рассказывал, а может и потому, что организм юной лисички был далеко не так толерантен к алкоголю, как организм хаффлпаффца. – … преинтереснейшая одна особа, эта сама Снежная королева. Живет она далеко-далеко на севере, властвует над зимой, снегами и вьюжными ветрами, есть у нее волшебные сани, запряженные четвериком белоснежных лошадей, а сама она красива так, что глаз не отвести. Так вот. Уж не знаю – в Дании не бывал и лично не видывал, – есть ли и вправду оная мисс в тех краях, но пиши Ганс Христиан сказку об ирландской деревушке, он бы описывал совсем не эту ледяную красавицу, а вот ту самую, с очами жгучими, о которой я тебе рассказывал.
Ирландец приподнялся на локте, снова забрал флягу из ледяных пальчиков глупой лисички, отхлебнул изрядно и, жестом уверенным, почти нахальным, но исключительно дружеским, растер девушке покрывшиеся «гусиной кожей» плечи и, возвращая зачарованную, сел, распахнув мантию, притянул Ходж к себе, укрывая девушку черной с желтым подкладом плотной тканью.