Бывают в жизни дни, когда ничего не приносит радости.
Все дни Нейтана стали такими: серыми, хмурыми, безрадостными.
Юноша тяжело вздохнул, минуты тянулись бесконечно долго, словно время смеялось над ним.
В какой-то момент мелькнула мысль что Нотт не придет. Мелькнула больно кольнув в груди.
Сердце отбивало каждый свой ход гулким ударом.
Холланду всё казалось сном. Он желал пробудиться от этого затянувшегося кошмара и одновременно боялся его потерять, словно охваченный Стокгольмским синдромом.
Ему хотелось закрыть глаза и исчезнуть. Исчезнуть в никуда. В жизнь, где он не знал Остина Нотта, где он не сходил с ума, где не убивал. Где он был свободен от цепей, которые сам же и надел на себя.

Во внешнем виде Нейта ничего не выдавало его волнение.
Он устало поднял глаза на вошедшего слизеринца. Грубое, непозволительно глубокое нарушение личного пространства заставило Холланда шумно выдохнуть и приподнять уголок рта, словно выражая этим насмешку к поведению Остина.
Парня удивляло, как Нотт не понимал, не хотел понимать или не видел очевидных вещей и явлений.

Только сейчас, вместе с приходом Нотта, к Холланду пришло осознание всей ситуации. Глупо было надеяться хоть на что-то.
Нет, он не боялся того, что его не примут или не поймут. Он осознал всю абсурдность ситуации. Еще вчера не мыслившей своей жизни без «верного врага», сейчас, в эту позднюю полуночную минуту он понял, что все одиноки, приходят в мир одни и уходят из него одни. По крайней мере Холланд.

Он облизал губы и закусил нижнюю губу словно колеблясь. Взвешивая, стоит ли?

«А что я теряю? Уже завтра это всё будет историей»

Как бы груз прошлого не стал настолько тяжелым, что привяжет к одному месту и времени…

- И тебе добрый вечер, Остин, - голос звучал ни как обычно. В нем были ранее незнакомые нотки. Он сливался с тишиной, звенящей натянутой струной, висевшей в комнате. Сливался и таял, словно никогда и не существовал.

Это было началось конца. Верно?

Как очаровательны люди в своем неведении. Это лишает их возможности скептицизма. Лишает возможности навешивать ярлыки. Лишает возможности подобрать быть готовыми. Им приходится быть такими, какие они есть. Ходить по тонкой, едва взявшейся, ледяной корке. Один шаг, один неверный шаг и хрупкая ткань треснет, поглощая тебя без остатка, без возможности последнего вздоха и в то же время обнажая для себя самого.

Кто из них двоих был сейчас в опасности? Кто был незнающим?
Остин ли пришедший по первому зову, хотя еще вчера готовый бросаться сломя голову в омут лишь из-за одного мимолетного взгляда? Остин ли, такой самоуверенный, самовлюбленный, обожающий не себя самого, а лишь то, что в нем хотят видеть? Остин ли, жаждущий оставлять за собой последнее слово, живущий среди иллюзий? Остин ли?

На самом деле, в опасности был Холланд.

Самое печальное в этой истории – он это знал.

Он знал это и готов был сделать шаг. Знал, что скорее всего лед не выдержит, что через несколько мгновений он будет жадно хватать несуществующий воздух ртом, уходя ко дну.

И он делал шаг.

В этом признании не было сожаления и сочувствия. Холланд рассказывал об этом равнодушно по отношению к погибшей и тем, кому это принесло боль и горечь невосполнимой потери. Удивительно, как люди могут быть холодны к чувствам других людей.

Мы приходим в этот мир лишь для достижения блаженство. Только это способно подарить вам ощущение счастья. И не важно, что положено на кон, мы все равно будем делать снова и снова, лишь бы вернуться снова в то короткое мгновение, когда мы были счастливы.

Он не знал с чего начать. С огорчения, которое ему принесла новость о помолвке Нотта? Или сказать сразу, что это фактически его руками была убита их однокурсница? А может признаться, что он запутался и уже давно не понимает что происходит?

«И почему среди всех талантов Нотта не нашлось эмпатии?»

Они были волшебниками, но вынуждены страдать и мучиться как и все другие люди, как сквибы и маглы.

Тяжело вздыхать здесь можно было бесконечно, это ни на что не влияло, но на душе словно бы становилось на короткий отрезок времени легче, словно воздух облегчал груз,лежавший на сердце.

- Я убил Ребеку Беккер.

Словно рассказать о том, что ты съел на обед или не подготовил доклад по Астрономии.
Как уже говорилось выше, Холланд ничего при этом не чувствовал. Слова, которые должны были последовать за этим- вот что давалось ему по-настоящему тяжело.

- Новость о том, что ты обручился никак не укладывалась у меня в голове. Я знаю, это прозвучит смешно и странно, но я тогда подумал, а что было бы, если бы ее, твоей невесты, не было?

Нейтан пожал плечами.

- Всё думал и…

«Я не спросил у него, чего он сам хочет?»

Эта мысль обожгла Холланда. Ему казалось он знает Остина и всё читалось между строк.
Наследники чистокровных родов часто женились по расчету и Нейтан почему-то решил, что это относиться и к слизеринцу.

Для Холланда всё было слишком сложно, чтобы кто-то еще смог это понять…