Ticking away the moments that make up a dull day
You fritter and waste the hours in an off hand way
Kicking around on a piece of ground in your home town
Waiting for someone or something to show you the way

     Жизнь неумолимо отсчитывает секунды. Раз, два, три. Он видит это в плавном движении секундной стрелки на наручных часах. Время течет неспешно, медленно перетекает, словно густой мед из одного сосуда в другой: из настоящего в прошлое. Время, которое для него навсегда помечено перевернутой восьмеркой бесконечности. Он стремился к вечной жизни к этому огромного запасу дней, месяцев и лет, благодаря которому мог бы осуществить всё задуманное. Он получил то, чего хотел, а теперь даже не знал куда девать эту бесконечную тянущуюся, словно мягкая ириска, субстанцию, которую люди именуют временем. Он прожил уже почти четыреста лет и, уверен, проживет ещё больше, только вот куда девать все эти неспешные годы?
     С того момента, когда он был вынужден бежать от семьи де Грасс, в спешке уходя совершенно по-английски, не оставив ни записки, ни объяснений, жизнь медленно покатилась всем существующим гиппографам под хвост. Было ли теперь у него то, за что можно цепляться? Он по привычке выводит пальцем с короткой пластиной ногтя узоры на столике бара, потягивает скотч и думает. Думы - единственное, что пока никто не отнял у него. Они единственное спасение в бушующем море жизни, накрывающим его мутными, остро пахнущими рыбой, волнами. Он думает снова и снова, прокручивает в голове произошедшие события, выискивая в них собственные ошибки. Могло ли всё сложиться иначе? Несомненно могло. Всё могло быть совсем по-другому, более удачно, он бы мог избежать необходимости бежать, очертя голову, словно какой-то неудачник. Но увы он не может вернуться назад во времени с имеющимися теперь у него знаниями и всё исправить. Канва времени прекрасна тем, что изменить её не представляется возможным. И этим же ужасна и отвратительна.
     Из груди вырывается тихий вздох самоосуждения, когда он откидывается на спинку стула, устало прикрыв глаза. Он не оправдал собственные ожидания. Бросил всё и сбежал, поджав хвост, вместо того, чтобы сражаться. Бросил де Грассов и, что ещё хуже, Анжелику. Несколько лет метался из города в город, опасаясь того, что гнев Лазаря, висящий над ним дамокловым мечом, настигнет его и проломит череп, оборвав излишне долгую, как кому-то может показаться, жизнь. Он нарушил своё обещание быть вечным слугой и это осознание растекается в его душе черным отравляющим пятном сильнейшего яда. Жалкий неудачник. Ричард пару мгновений сверлит потолок яростным взглядом, отчасти мечтая разорвать глотку сам себе, не дожидаясь праведного гнева Лазаря, а потом вновь вздыхает и возвращается к бокалу со скотчем.
     От алкоголя не становится легче, как было при жизни, при жизни обычного человека, конечно же. Раньше алкоголь расставлял мысли по порядку, упорядочивал всё, чего касался, теперь же он лишь немного притуплял жажду крови. Взгляд бессмысленно скользит по людям, находящимся в баре, медленно прочесывает общественность гребенкой здравого рассудка, бесцельно разделяя на пряди. В висках неумолимо стучат секунды его жизни. Раз, два, три. И снова. Раз, два, три.
     Когда его взгляд натыкается на копну светлых волос, завитых в забавные спирали кудрей, спина невольно выпрямляется, а губы на мгновение трогает легкая улыбка. Лишь когда девушка оборачивается, на его душу падает тяжелый камень разочарования. Не Анжелика. Он неосознанно мечтал увидеть её в толпе каждый божий день. Вновь быть согретым теплом её улыбки, иметь возможность коснуться её руки, её плеч, беззастенчиво сжать в крепких объятиях и наполнить легкие запахом её волос и тела, ощутить её тепло, обжигающее его собственную холодную кожу жаром жизни. Мечтал и каждый раз обжигался, когда очередная блондинка оказывалась совсем не той, которую он так яростно желал увидеть. Разочарование раз за разом жалило сердце рассерженной осой, а он так и не учился на собственных ошибках.
     Ещё глоток, вновь обжигающее ощущение алкоголя в гортани и очередное прочесывание толпы взглядом. Он надеется на что-то, постоянно, ежесекундно, вопреки собственной личности. Знает, что светлого радостного будущего не существует и всё же надеется на что-то, чего не понимает сам. Ему бы хватило хотя бы одного взгляда Анжелики, чтобы воспрянуть духом и бросится искать способ как вернуться к де Грассам. Всего один взгляд, всего один звук её голоса.
     Глаза вновь утопают в золоте чьих-то кудрей и Ричард поспешно опускает взгляд на бокал, чувствуя, как сердце сжимает ледяная рука тоски, как тонкие ногти её впиваются в слабую беззащитную плоть, даря лишь боль. Говорят, что любовь делает людей сильнее. Но, возможно, такое происходит действительно лишь с людьми? Его любовь делает его слабее, она заставляет его зацикливаться на собственном внутреннем мире, ослепляет сознание тоской по возлюбленной и мешает здраво мыслить. Чертова любовь.
     Ноготь углубляет царапину на поверхности стола. Неизвестно, кем она оставлена, да и это всего лишь очередная глупость в ткани повествования, равно как и то, что теперь Ричард усердно расколупывает царапину, даже не задумываясь о том, что может засадить занозу под ноготь. Важно лишь то, что это отчасти успокаивает, по крайней мере, позволяет отвлечься от тяжелых дум. И что бы сказала Анжелика, увидь она его сейчас? Наверняка, ничего хорошего.