Сон был почти осязаемым. Ему почудилось: протянешь руку – и сможешь прикоснуться к чему-то, чего никогда прежде не было в его квартире, прислушаешься – и сумеешь различить звук, тишиной звенящий в ушах, закроешь глаза хоть на миг – и опять провалишься в ту, другую реальность. Это он и пытается сделать – так, как на тренировках, стремясь к мысленной пустоте, в центре которой – язык пламени, сжигающий все мешающие эмоции и не позволяющий отвлекаться, – пока шаги, приближающиеся по коридору, не останавливаются напротив его свежевыкрашенной двери. Он ждёт, что тот, кто их издаёт, потоптавшись у неё, двинется дальше, как это уже бывало десятки раз с разносчиками, курьерами и парнями, приходившими в дом вытрясать долги из людей, съехавших из него два месяца назад, но вместо этого лишь щёлкает механизм. Излишне резко сев на скрипнувшей кровати, он непонимающе смотрит на женщину, вломившуюся в его спартанское жилище и зовущую неизвестно кого, и хотя её лицо совершенно точно не выглядит знакомым, ему не нравится замершее на нём непробиваемое выражение. С обладателями таких лиц, отирающимися иногда у парадного крыльца или на парковке супермаркета, ему не хочется быть вежливым, не хочется объяснять, что они ошиблись, провожать до нужной двери или одалживать телефон на «один-единственный» звонок. Он сбрасывает одеяло и встаёт, удивившись на короткий момент тому, что лёг не в привычном белье, а в камуфляжных штанах из плотного хлопка и белой футболке, уже открывает рот, намереваясь раз и навсегда выставить её из своей комнаты…
Свет, пролившись, ударяет в глаза, расслабившиеся в сумерках, царящих в маленьком помещении, и искрами рассыпается по немногочисленной мебели, но он не обращает внимания, лишь в первую минуту по инерции заслонившись от него вскинутой ладонью. – Что?.. – чуть не споткнувшись второпях о край пледа, свисающего на пол, парой широких и быстрых шагов он преодолевает расстояние до окна и дёргает ручку так, словно если высунуться из него по пояс, ситуация прояснится и мир по ту сторону возвратится на законное место. Затем оборачивается, при этом стряхнув чужую руку со своего плеча, и ещё раз пристально всматривается в её лицо, смутно надеясь если не вспомнить черты, то хотя бы вдруг обнаружить в них признаки какого-то дурацкого розыгрыша, но в ответ – участие. Он осторожно шарит у себя за спиной – постепенно, дюйм за дюймом нащупывая стол, ища средний из трёх ящиков, где обычно лежит на файлах с бумагами его старый армейский нож, – пока не спохватывается наконец, что стол не его. И сам дом – не его. И всё, что творится вокруг, – тоже с кем-то ещё, не с ним. Оставив старания что-либо найти позади себя, он сцепляет пальцы в замок, держась так, чтобы между ним и незваной гостьей было свободное пространство, хотя куда он мог бы деться сейчас, без денег, карты и даже верхней одежды, он пока представляет слабо. – Это не моё имя, – настороженно отзывается он, глядя поочерёдно то на странную посетительницу, то на незапертую дверь, то на небогатую меблировку, ища фотографии, документы – что-то, что могло бы намекнуть на обитателя комнаты. – Кто вы? Что здесь происходит?

Его поза кажется спокойной и более раскованной, чем секундами ранее, но внутри, невзирая на плохо соображающую со сна тяжёлую голову и просыпающийся голод, он постепенно собирается. Не осмелишься поднять руку на женщину – и умрёшь. Это было самым первым, что он усвоил на той войне.

[icon]https://s8.hostingkartinok.com/uploads/images/2018/03/23b175a5a2697dab3482e52f42950a21.jpg[/icon][sign] [/sign][nick] [/nick][status] [/status]

Отредактировано Berthold R. Borgin (2018-05-27 00:23:23)

Он начинает злиться, хотя она, судя по всему, считает, что вправе вести себя так же. Не понимать случившегося и двигаться наощупь, как слепой, представления не имея, чем может завершиться путь, – одна из немногих вещей, которые он искренне, по-настоящему ненавидит. Ему хочется преградить ей дорогу, вырвать у неё эту поганую тряпку и заставить ответить на вопросы, которые она до сих пор успешно игнорирует, но он с усилием сдерживается: он и так уже проснулся в чужом доме, не хватало ещё и проблем с местной полицией. Впрочем, когда она, обращаясь скорее к пыли и беспорядку, более чем скромно воцарившемуся в крошечном помещении, чем к нему, невзначай упоминает кое-какие детали, всё становится только хуже, окончательно убеждая его, что он – жертва чьей-то злой шутки. По пальцам прокатывается ещё достаточно слабая, но болезненно неприятная и недвусмысленно напоминающая о последствиях судорога, и он поспешно растирает одну руку другой, гадая, как будет выкручиваться, если приступ повторится до того как он возвратится домой. Таблетки остались во внутреннем кармане его летней куртки, то ли по обыкновению накинутой на спинку стула, то ли второпях брошенной в изножье кровати, а без них ему практически никогда не удаётся справиться с проклятым синдромом. Да и врач с окраины города, с которым свела его на момент вовсе не бывшая девушка, не раз и не два предупреждал, повторяя изо дня в день одним и тем же размеренным и доброжелательным тоном одни и те же заученные слова, что куда проще предотвратить, чем переждать судорогу.
Что ж, тем быстрее, значит, надо убираться отсюда. Подозревая, что от незнакомки вряд ли стоит ожидать чего-то кроме ворчания и нелепых упрёков и просьб, адресованных явно не ему, он послушно выходит в коридор, прихватив с собой телефон. Но, не успев отойти от двери спальни и на десять шагов, он вынужден прислониться к стене лопатками и ноющим затылком и прикрыть глаза на минуту, пытаясь хоть чуточку успокоить ни с того ни с сего разошедшееся сердце. Пока он стоит, зажмурившись, ведя лихорадочный мысленный счёт и стараясь соотнести с ним участившееся дыхание, у неведомого Саймона есть все шансы опоздать на пресловутый автобус, а у него самого – вылететь с загадочной работы, куда надо отправляться в воскресенье. Его слегка знобит: не холодно, но неуютно – не так-то радостно осознавать, что если возникнет необходимость в побеге, совершать его придётся босиком и безоружным – спасибо, что хоть раздеться вчера не сподобился, задремав в том, в чём пришёл вечером. Он стремится рассуждать по возможности трезво и сперва составить план дальнейших действий, но абсурдность ситуации лишь настойчиво толкает его к самым нелепым и даже опасным поступкам, а глас разума почему-то едва различим за инстинктами. Ему нужны носки и ботинки, ветровка, пара сотен наличными и, желательно, машина или, в крайнем случае, хотя бы обычный проездной, и если вдруг потребуется, он охотно согласится на то чтобы украсть их у странных хозяев.
Мелодия, негромко, но навязчиво доносящаяся из комнаты, откуда он вышел, раздражает тем, что кажется известной, но её название ускользает из сонной памяти, а попытки отыскать её там мешают сосредоточиться на более важном. Чтобы отвлечься от шума, он разблокирует телефон и, машинально набрав 112, прикладывает трубку к уху. Пока устанавливается соединение, он преодолевает расстояние до двери, ведущей, по всей видимости, к микроволновке и обещанным тостам, и, помедлив, открывает её.
[nick] [/nick][status] [/status][icon]https://s8.hostingkartinok.com/uploads/images/2018/03/23b175a5a2697dab3482e52f42950a21.jpg[/icon][sign] [/sign]

Отредактировано Berthold R. Borgin (2018-05-27 00:22:48)