Я не очень хорошо разбираюсь в ночных и вечерних заведениях Лондона. А ещё я не очень хорошо разбираюсь в средствах от скуки – но это только если верить Артуру. Вообще, если начать постоянно вслушиваться в его слова, то наверняка можно обнаружить себя вечно сидящей дома, и выходящей оттуда только под его пристальным вниманием. И хотя с моей страстью к приключениям я вполне могу его даже понять, но всё же не попытаться пойти куда-нибудь самым скучным летним вечером мне просто ну никак не удаётся. Если узнает и спросит – почти честно скажу ему, что я старалась.
Итак, по всем канонам своего бунтарского взросления я выхожу из дома незамеченной – то есть, через окно. Спустя пару минут трансгрессирую на одну из лондонских улиц, как в начале хорошей страшилки – молодая, красивая, одна и уже ближе к ночи. Я неспешно передвигаюсь по тротуару и разглядываю яркие вывески различных заведений, стараясь по названию определить, какое из них может оказаться «по-нормальней». И что именно я вкладываю в это понятие, остается неизвестным мне самой до тех пор, пока я не встречаю словосочетание «Полудохлый Пикси». Отчего-то мне начинает казаться, что я попала в самое яблочко. В конце концов, если уж они доконали пикси, наверное, справятся и с моим настроением?
Я открываю дверь, делаю два шага внутрь и погружаюсь в лёгкий лаунж и полумрак местной обстановки. На какое-то время я замираю почти у самого входа и просто изучаю всё, что может встретиться мне на пути, если всё же я вознамерюсь проложить его именно здесь.
Должна сказать, что в этом «Полудохлом Пикси» вопреки названию оказывается довольно живо, почти все столики заняты, на меня пока мало кто обращает внимание, к бармену за напитками стоит целая живая очередь. Я незамедлительно решаю, что всё это – как раз то, чего мне не хватало сегодня, и что развеять скуку обо всех этих людей и их напитки должно быть просто как раз плюнуть. И я почти уже готова занять свое место в этой шикарной очереди у барной стойки, но неожиданно мне на глаза попадается одно весьма и весьма знакомое лицо. И это самое лицо, кстати говоря, являющееся моим почти преподавателем, сидит в гордом одиночестве за самым дальним столиком и что-то самозабвенно пьёт. И - все же это понимают - я никак не могу оставить этот факт без своего пристального внимания. В конце концов – каникулы. Мы не в школе. А среди учеников он оброс странной славой словоохотливого и вполне коммуникабельного практиканта.
Я поправляю волосы, стараясь эффектно откинуть их назад, и иду к его столику с таким видом, как будто мы договаривались тут встретиться, и как будто он и пьёт-то только потому, что я слишком сильно опаздываю. Блефовать и выдавать одно за другое - моё всё.
– Профессор, – никакой он не профессор, но вдруг это звание ему польстит? - Здесь свободно?  - я жестом указываю на стул напротив него и вполне задорно улыбаюсь. Почти не дожидаясь реакции, я занимаю то самое место, на которое указала и спрашиваю:
- Что пьешь? – а потом добавляю: – купишь мне тоже? Боюсь, мне опять откажутся продавать, - я грустно вздыхаю и устремляю на него свой полный надежды взгляд. Да, может показаться, что я немножко (сильно) наглею, но очень хочется верить, что он не оставит меня с моей бедой один на один этой ночью.

Отредактировано Morgaine Le Fay (2018-03-22 00:37:10)

Он как будто меньше всего ожидает, что этим вечером кто-то может к нему подсесть и более того - ещё и потребовать выпить. Он даже не сразу отрывается от своего стакана, в котором явно уже слишком давно растаял весь лёд, если он там вообще был, и как-то вяло поднимает на меня усталый взгляд. Далее, очевидно, идёт не очень напряженный мыслительный процесс и попытки распознать серди тысячи других школьных лиц - моё, и я просто даю ему эту возможность. И пусть не сразу, но моё имя все-таки всплывает в его памяти, хотя не могу сказать, что я допускала обратное. В конце концов, это же я. Пусть не так знаменита, как Поттеры, или не так узнаваема, как тысячи Уизли. Но ведь заметна?
– Правильно. Но я думаю, что для тебя сегодня просто Мора, – с улыбкой сообщаю я, устраиваясь удобнее и снова поправляя волосы. Новость о том, что он не против общества своей студентки в баре, где пьет то ли от одиночества, то ли от скуки, становится одной из самых приятных за вечер, и я уже почти благодарна этому «Полудохлому Пикси» за достаточно яркую вывеску для того, чтобы я могла её сегодня заметить.
– Ты знаешь, если говорить откровенно, то повода не было, – и это абсолютная правда, – разве что бесконечно скучное лето. Но вот у тебя он, судя по всему, есть, и если это не грозит мне снятием баллов, то я вполне готова его разделить.
Мне не часто приходилось пересекаться с Кэрроу. Про него что-то болтали, по нему мечтательно вздыхали студентки, говорят, что кто-то даже пытался подсунуть ему любовное зелье на четырнадцатое февраля. Что ж, кажется, у меня сегодня будет отличная возможность выяснить все детали этой истории.
– Мне то же, что и тебе. Я не очень хорошо разбираюсь в крепком алкоголе, поэтому собираюсь всецело полагаться на твой вкус, – и начать избавляться от этого досадного недоразумения. Потому что когда, если не сейчас, и не в компании кого-то старшего и явно куда более опытного?
Роберт отправляется в недолгое путешествие от нашего столика до барной стойки и обратно - уже с двумя стаканами, и я с удивлением отмечаю, что ему единственному из всех собравшихся посетителей не пришлось стоять всю эту очередь, которая за время моего недолгого пребывания здесь успела удлиниться и вырасти на несколько человек.
– Должно быть, тебя здесь хорошо знают? Или у тебя есть какой-то секрет? – я поднимаю свой бокал и смотрю сквозь его содержимое на свет от уличного фонаря за окном, как будто что-то в этом понимаю и собираюсь увидеть нечто большее, чем просто кубики льда, тесно плавающие в тёмной жидкости.
– Ладно, рассказывай. Что это, стоит ли мне это выпить залпом? И да, что сделало тебя таким усталым? – кажется, вечер обещает быть куда более интересным, чем я рассчитывала.

Должна сказать, с каждой следующей секундой этот вечер нравится мне всё больше, так что благослови Мерлин мою скуку и яркую вывеску этого заведения. Кэрроу на данный момент кажется именно таким, каким его описывают бродящие по школе слухи: общительным, обаятельным, очаровательным, и весь его внешний вид будто только и говорит мне – если останешься здесь, тебе всё понравится. Я никогда не отличалась особой любовью к распространению сплетен и личных секретов, во всяком случае, я бы обязательно начала яростный спор с любым, кто принялся бы это утверждать. Но какая-то часть меня уже находится в недалёком учебном будущем и восторженно рассказывает Крам о том, какая неожиданная история настигла меня прямо посреди самого скучного в мире августа.
– Уверена, что действительно переоценивают. Но я думаю, что повод можно придумать в любой момент. Например, за то, что ты меня узнал, – я ненавязчиво улыбаюсь и делаю вид, как будто действительно ожидала чего-то другого, - ну или за то, что мне уже есть семнадцать, – невинный взгляд и несколько взмахов ресницами.
– Да, я охотник и да, я пишу статьи для Эрика. И, кстати говоря, люблю Зельеварение, – краткая справка о моей школьной активности сопровождается всё тем же невинным взглядом, и мне совершенно точно нравится, как он меня рассматривает. И кажется, что квиддич и «Гарпия» - это совсем не то, что его во мне заинтересовало на самом деле. 
– Благодарю за справку, – я всё ещё так и не притронулась к содержимому своего бокала. - Не то чтобы я совсем не пробовала ничего крепкого, просто в моей семье полагается разбираться в элитных сортах вина и помнить особо урожайные на виноград годы. Так что если захочешь знать, чем отличаются сорта Сэн-Эстеф и Сэн-Эмилион – это ко мне, – потому что в четырнадцать лет умение разбираться в родительском погребе с винами мне казалось очень важным и классным. Так что к тому моменту как мой возраст позволил официально наливать мне вино на семейных ужинах, я уже во всю готова была блистать своими глубочайшим познаниями.   
– Ого, ты здесь работал? И что же заставило тебя бросить это и уехать в Хогвартс? – узнать, что твой школьный практикант в прошлом бармен, - это верх неожиданности для меня. Если бы я сказала о таком родителям, они бы точно возмутились современным нравам и попустительством школы, так что я очень счастлива, что их здесь нет, и мне не придётся выслушивать монологи о том, куда катиться весь этот мир.
– Разбитое сердце? Да ладно, я думала, это ты их всем разбиваешь. Во всяком случае, так гласят сплетни, – я пожимаю плечами, словно бы извиняясь за все длинные языки нашей школы разом, а потом решаю сказать что-нибудь в качестве самой ненавязчивой на свете поддержки. И поскольку психолог из меня всегда был весьма посредственный, всё, что у меня получается, это:
– Уверена, ей сейчас гораздо хуже, чем тебе, – улыбка самого преданного заговорщика и крайне уверенный и убедительный взгляд. А затем я возвращаю незаслуженно отнятое внимание бокалу в своих руках.
– Говоришь, маленькими глотками, – и я действительно делаю один, на какое-то время замирая и просто изучая реакцию своих вкусовых рецепторов и организма в целом. Не то чтобы этот вкус был мне понятным – в крепком алкоголе кроме самого крепкого алкоголя я обычно не различаю ничего другого. Но какой-то странный азарт, пробудившийся в моей голове прямо сейчас, в одно мгновение решает всё за меня и опрокидывает весь этот бокал в горло одним движением. Я возвращаю его на стол почти пустым, с так и не успевшим растаять льдом, и не сразу могу открыть зажмуренные глаза.
– Надеюсь, я об этом не пожалею, – как и обо всём, что сегодня может произойти. – Повторим?