Тяжёлый резкий вздох. Словно кто-то только что вынырнул из-под воды и жадно хватает воздух ртом, но его мало, а реальность предательски ускользает. Тяжелый стук в голове, липкий солоноватый пот повсюду, скомканная серая простыня... И опять этот сон. Урсула приподнимается с кровати, свешивает с неё ноги, касаясь кончиками пальцев прохладного тёмного паркета. Одеяло валялось на полу, как и ожидалось. Такую картину, в последнее время, она видит часто. Словно душевнобольной не мог встать с кровати. Девушка стирает рукавом пижамной рубашки следы наваждения со лба, а затем поворачивается, чтобы нагнуться и найти что-то под подушкой. Рука ловко, но устало, проскальзывает под неё, а там царит другой мир - мир тягостной прохлады. Ещё секунда наслаждения остывшей тканью и Урсула вытягивает из-под подушки небольшой камень. Беломорит, благодаря этому маленькому светлому камешку, она может чуть лучше помнить сны, но, по какой-то причине, лучше спать он ей не помогает. А виной всё то же наваждение. Сначала Урсула думала, что это всё от её внутренних переживаний, странные кошмары и эти неясные образы... Но затем она поняла, что природа этих сновидений совершенно иная.
     Прорицательница наконец-то встает, отчего кровать чуть заметно скрипнула. Надевает мягкие тапки и, едва пошатываясь, так как голова ещё гудела, подходит к раковине в ванной. Она упирается руками в её края и открывает кран, проворачивая вентиль несколько раз, пока напор не стал максимальным. Немного подождав, Урсула перекрывает воду, а затем окунает лицо в ледяную воду, крепко зажмурив глаза. Кожу щиплет. Секунда-другая, она стоит, всё ещё держась за раковину и не шевелится, погрузившись лицом в воду, пока резко не выныривает, резким движением закинув волосы назад. Послышался всплеск, капли падали на пол, стекая с намокших прядей возле лица и со лба. Девушка нагнулась к зеркалу, всматриваясь в своё лицо и старательно вспоминая сон.
     Кто-то идёт, но не совсем понятный, большой, возможно мужчина. А цепь на её шее затягивается сильнее, покуда её тело, поддавшись напряжению, не потащиться вслед за уходящими в тень оковами. Она хватается за них, сопротивляется, пока её нога не ударяется о похожую цепь рядом. И тут из тени снова появляется этот силуэт, становится понятно, что другая цепь, не та, что на Урсуле, тянется от него. Только она не тащит его, а он тащит свои оковы за собой. Урсула пытается заговорить, но не может, пытается ухватиться за рукав, но её ослепляет перевернутая луна, а затем что-то ещё, но она уже не видит.
     Который день она пытается добраться до сути, дойти до конца сновидения, но каждый раз не может смотреть дальше и видеть глубже. Но одно было ясно точно - встреча. Гость, или кто-то ещё. Эта часть была ясной, а дальше шли символы. Перевернутая луна... Если подумать о картах, то можно подумать, что либо у меня, либо у гостя проблемы. Он не всегда может сформулировать их причины, однако интуитивно ощущает, что они есть. Очень часто перевернутая Луна свидетельствует о том, что источники проблем находятся в самом человеке, который сам для себя создает поводы для сомнений и волнений. Но там было что-то ещё. Никогда нельзя так открыто думать о символах, анализировать их, для чистоты разум сам должен разобраться, без лишних воздействий. А успокоиться и сосредоточиться никак не получалось.
     Урсула вышла из душа, обмотав голову полотенцем. Она встала на заранее подготовленный коврик перед раковиной и одной рукой, со скрипящим звуком, протерла запотевшее зеркало ладонью. Первое, что она увидела, были большие уставшие глаза, с лёгким мерцанием и более яркими тенями под ними, которые легли там и не проходили с тех пор, как все началось. Похлопав себя по щекам, Урсула высушила голову, торопливо и неловко оделась и выпорхнула из душной квартиры на прохладную улицу. На ней был тёплый светлый свитер, с длинными рукавами и крупным воротом, который был согнут пополам.  Высокий воротник хорошо защищал шею в такую погоду. Запахнутое серое пальто, перевязанное таким же поясом. Свободные укороченные тёмные штаны, затем тёплые носки (ох, с барашками, ну не в свет же идем) и кроссовки. На голову она, прямо на пороге, натянула шапку, волосы тут же прижались, но, выглядывая из-под головного убора, продолжали торчать в разные стороны. На плечи у неё был накинут яркий шарф, который, пожалуй, на пару с носками выбивался из общей картины. От неё веяло свежестью и вкусным шампунем, а пока Урсула шла, лишь пар от свежего дыхания сопровождал её по пути. И никаких духов. Шёл совсем легкий снег, а колдунья, засунув руки поглубже в карманы пальто, перебирала пальцами левой руки один небольшой камешек, периодически касаясь запястьем коробки с картами, которая находилась в том же кармане. В другом глубоком кармане лежала палочка и ключи. Нужно было сменить обстановку и развеяться, все равно, вернувшись назад, Навахо не смогла бы уснуть, а здесь хотя бы мысли не будут мелькать в таком огромном непреодолимом потоке. Волшебница свернула на знакомую улицу, где изящные уличные фонари попадались все реже, мокрый снег почти не хрустел под ногами, так что она, пальцами ухватившись за шарф, приподняла его, скрывая едва раскрасневшиеся после душа шею, щёки и нос. Но тут она замерла. Внимание прорицательницы привлекла пестрая витрина и знакомая атмосфера, словно что-то странное и тяжелое было в воздухе, отчего она едва поёжилась, а в голове лишь пронеслось:
     «Цепи?».
     В отражении едва подсвечивающейся витрины Урсула видела своё удивленное лицо, со съехавшей набок шапкой и кого-то ещё.

Отредактировано Ursula Navaho (2018-04-25 21:44:46)

     Урсула так и стояла, погруженная в странный ностальгический сон. Маленькие хрупкие снежинки медленно спускались на землю, покрывая её шарф, волосы и плечи. Где-то рядом светил уличный фонарь, отчего от фигуры колдуньи падала длинная тень. И всё казалось странным и чужим, пока она не заметила движение по ту сторону стекла. Волшебница едва покачнулась, словно давая своему онемевшему телу команду двигаться вперед, но оно упорно не хотело, будто бы что-то физическое мешало ему. Сколько это уже длилось? Минуту, две? Прорицательница не могла и не хотела спугивать нагнавший её образ из сна. Было страшно, но интерес был выше глупых опасений. Лицо, что казалось столь знакомым, стало чуть чётче, когда она наконец-то смогла сосредоточиться на том, что было за невидимой преградой. И вот, она увидела. Этот образ, от которого веяло безумным спокойствием, чёткие линии лица, мужественного носа и твёрдого подбородка. Человек был выше неё, так что ей пришлось едва приподнять голову, чтобы лучше его рассмотреть. Он что-то сказал, наверное, поздоровался. С ней? Но зачем бы ему... Чувства Урсулы смешались. И в этом странном обжигающем духовном напитке было всё: ностальгия, кошмар, симпатия, доверие, интерес, и, конечно, горячее чувство родства, которое впервые померещилось ей во сне.
     Краем глаза Урсула взглянула на вывеску столь подозрительного заведения. Всё, как всегда, через чур ярко и через чур надушено. Она не любила это всё - напускное. Прорицательница торопливо зашагала к двери, чтобы поскорее увидеть незнакомца наяву, а не во сне. Сомнения отступили прочь. Взявшись за позолоченную ручку деревянной двери, она с лёгким скрипом её отварила. Руки, без каких-либо варежек, закололо при соприкосновении со жгучим металлом, но она лишь сильнее сжала её и дернула. Раздался звук дверного колокольчика и тут же к Урсуле подошла, наверное, секретарь, сообщив, что мадам ожидает другого клиента. Урсула лишь кивнула, стоя в облаке пара, принесенного с улицы, на её лице читалось недоверие, скованное лёгким испугом. Ещё секунду-две она оборачивается, ища силуэт глазами. И вот он. Душный аромат здешнего помещения разбавился свежим запахом чистых волос и хорошего шампуня. Но Урсула не стала снимать шапку. Обе её руки уже были в карманах, словно она готовилась к перепалке или чему-то похуже. Но тут, неожиданно для появившейся в дверях второй женщины, наверное, всё той же провидицы, которой принадлежало сие заведение, Урсула достала из кармана колоду карт, но не стала раскладывать их, как на своих занятиях ученикам, а просто быстрым движением выдвинула оттуда три штуки, и, кратко взглянув на них, каждую показала двум дамам. Лица у тех быстро менялись, словно они играли в какую-то игру. На этих трёх картах были изображены: правосудие, повешение и дьявол. В сложившихся обстоятельствах трактовать их было несложно, так что дамы, переглянувшись, решили отступить. Одна вернулась за стойку, а другая в свою комнату, обвешанную оберегами и прочей мишурой.  Они так ничего и не сказали.
     Волшебница глубоко выдохнула, вновь помещая карты в маленькую коробку, перемешивая их, и пряча её в глубины кармана пальто. Атмосфера изменилась, словно кроме неё и его тут и никого не было. Прорицательница не была уверенна, увидел ли мужчина символы и знаки её карт, ведь она не поворачивала их к нему, но решила не сосредотачиваться на этом, чтобы ничего не пришлось объяснять.
     - Здравствуй, - слово как-то само сорвался с губ, что удивило её. Яркие карие глаза едва прищурились, когда Урсула радостно улыбнулась ему, как если бы она видела старого друга или долгожданного гостя. - Как и я, ты не найдешь здесь, что искал.
     С каждым словом колдунья подходила всё ближе к призраку из сновидений, словно чего-то опасаясь, но, оказавшись с ним на расстоянии менее полуметра, она скромно предложила:
     - Может, я смогу помочь тебе, только нужно будет от сюда уйти.
     На последних словах Урсула приставила к лицу ладонь, как ребенок, который хочет сказать кому-то секрет и ему нужно, чтобы его больше никто не услышал. Она сделала лёгкий жест рукой, как бы указывая на всё вокруг. Макушка секретарши тут же снова спряталась за стойкой, что вызвало краткий добрый смешок, а затем Урсула снова повернулась к мужчине. Он был высок и очень хорош собой. Прорицательнице редко приходилось общаться с мужчинами, так как Грэхэм ограничивал эти контакты как мог. Однако, сейчас его не было в Лондоне, он уехал по делам. Но всё равно его образ угнетал Урсулу издалека, словно даже оттуда он видит её, и его руки смогут дотянуться до этой лавочки, погружая всех в тёмные пучины отчаяния и неведения. Было видно, что призрак, который так внезапно появился в её жизни, был сдержан и ей было непонятно, что он мог забыть в таком месте. Он выглядел как умный и образованный человек, точно из благородной семьи. Но каких-либо лишних смятений или страхов, в душе Урсулы, это не вызывало. Она понимала, что что-то может сделать для этого человека и, тогда, возможно, и ветер её судьбы измениться. А пока она просто как-то нелепо смотрела в глубокие голубые глаза, ища в них хоть какую-то подсказку. Что ей делать?

     Урсула пугливо сдерживала странный трепет в груди. Да, у неё в голове тоже было множество вопросов, которые крутились там в каком-то непонятном скоплении громких птиц, стремясь вырваться наружу. Колдунья могла что-то узнать от него или получить... То, чего ей не хватало, но что это - пока было совсем непонятно. Тишину безмолвных размышлений прервали короткие аплодисменты призрака. Когда он приподнял руки, Урсула съежилась, словно боялась, что последует удар или что-то другое. Её рука в кармане сама самой сжала палочку. И это, скорее, было похоже на рефлекс напуганного зверька, которому не раз приходилось переживать нечто неприятное. Но, услышав хлопки, она расслабилась, спокойно опустив плечи и вновь улыбнувшись мужчине, наслаждаясь восхищенным взглядом. Урсула, в принципе, никогда не требовала к себе лишнего внимания и, подобно Грэхэму, видела в своих знаниях и способностях лишь инструмент. Инструмент власти. Эту часть её нельзя любить, нельзя наслаждаться ей, а можно лишь безжалостно использовать, разрывая потоки времени и приоткрывая рамки грядущего. Однако, сейчас прорицательница не испытывала чего-то такого, а улыбка призрака и вовсе растопила её сердце. Так что она, словно в благодарность, едва поклонилась, как после выступления, и наконец-то заговорила:
     - Ничего такого, что было бы непонятно простому человеку - то, что их ждёт, если не перестанут обманывать, - Урсула метнула подозрительно-недовольный взгляд за стойку, где по макушке женщины было понятно, что она пугливо шелохнулась, - Но мешать я им не буду, каждый зарабатывает так, как может, и они сами вправе выбрать свою судьбу. Мне приятно... - Она на секунду перестала говорить, повторяя про себя имя призрака, вот-вот и оно могло исчезнуть опять. - Рада знакомству, меня зовут Урсула Навахо.
     Каждый раз, произнося своё имя полностью новому человеку, сердце колдуньи слегка покалывало, ведь её фамилия возвращала её туда, домой, где, возможно, ещё трудятся её люди и поют свои загадочные песни на древнем тайном языке, пока пламя костра обжигает котелки с вечерней пищей.
Урсула вновь повернулась к мужчине, внимательнее разглядывая его строгую вытянутую фигуру. Со стороны было понятно, что она пытливо изучает его, но на деле Урсула просто боялась, что сейчас материя мужского тела неожиданно растает в воздухе и там, где минуту назад стоял Дезмонд, останется лишь пустое сосущее ничего. Так что, словно боясь терять драгоценное время, колдунья продолжила, поправляя распущенный шарф, ловким движением закидывая его за плечо:
     - Ответы, - просто молвила девушка, едва пожав плечами. Более очевидного варианта вряд ли можно было найти. - Может, ещё тебе нужна помощь. Не нужно быть хорошим прорицателем, чтобы понять, что раз ты оказался здесь, значит ты оказался в тупике. Хватит только того короткого взгляда на тебя, чтобы понять, что вряд ли человек такого статуса, да и ещё, наверняка, из благородной семьи, просто так оказался бы в доме прорицателей.
     Урсула наверняка могла бы сказать больше, если бы тот дал ей свою руку, так что она, не желая теряться в догадках, снова приблизилась к Забини, на этот раз удостоверившись точно, что призрак не исчезнет, и взяла его за руку.
     Она аккуратно взяла его правую ладонь в свои руки, проведя по внутренней стороне кисти пальцами, изучающе вглядываясь в формы и тайные знаки. Гадание по руке не было таким уж сложным, многое там можно было выучить и просто рассказывать, как по учебнику. Но в племени Навахо учили совершенно по-иному, нужно было смотреть на эти лини и видеть жизнь, видеть перед собой личность со всеми её гранями, пройти её путь, отпустить всё физическое и просто чувствовать. Урсула провела свои большим пальцем по сильным пальцам призрака, затем отдельно коснулась линии судьбы и вновь провела по линии жизни. Она изучала форму ладони, пальцев и мельчайших изгибов, которые сливались в калейдоскоп жизненных событий и возможностей. Кожа едва шуршала, касаясь рук другого человека, затем Навахо словно промассировала пальцы на правой руке Забини и, подняв взгляд, отстранилась, опуская чужую ладонь. Её взгляд, мутный, блуждал по пустоте и тут же обратился к холодному окну, из которого лился совсем тусклый свет уличного фонаря, и падал, не спеша, снег.
     - Лучшая кровь, первенец. Вторая капля, может сестра. Любовь к отцу... - Урсула ещё сильнее отвела взгляд, словно её смущало то, что она говорит. Себя она чувствовала примерно так, словно только что забралась к кому-то в дом и без предупреждения стала разбирать коробки со старыми вещами, попутно листая древние фотоальбомы.
     - Слизерин, да, очевидно… Чистокровная стая, тоже совсем не удивительно... Как и любовь к зельям, впрочем. Упрямый, не принимающей того, что не принимали его корни. Страсть к соперничеству, и такой человек ведь всё же нашелся, верно? Но точно не могу прочитать, слишком скрытный. Ты явно сделал что-то не очень хорошее с ним, да и не только...
Урсула вновь смолкла, испуганно взглянув на Дезмонда, не решаясь говорить дальше, словно это было бы равно тому, чтобы пересечь черту
     - Я хотела сказать, что мне есть, что тебе рассказать, если ты ответишь на мои вопросы, конечно, но не здесь.
     Колдунья умоляющим взглядом просила увести её от сюда, тугой и наполненный воздух дурманил ей голову, которая и так была тяжела, после долгих сложных ночей, а также сонных трав. Предсказывать было тяжело, как и думать. Всё было непонятным. И оставаться здесь ей не хотелось. Да и женщины, перед которыми она чувствовала странную вину, а ведь именно они здесь были теми, кто дурит людям головы. Но обманщицы говорили им сладкую ложь, давая клиентам почувствовать себя счастливее, получить то, что они желали в своих мечтах, а Урсула часто не могла ничего, кроме как говорить горькую и столь нежеланную правду.

     Дыхание оборвалось, словно лопнула тонкая нить жизни, а затем и без того тяжелая девичья голова перетерпела ещё один удар, словно где-то внутри что-то, отчаянно извиваясь, просилось наружу. Урсула видела, как менялась лицо гостя, как холодок проскальзывал по её коже, стоило эмоциям Забини смениться. И от \того, в какой-то момент она просто замерла. Едва обветрившиеся на морозе губы задрожали почти незаметно, но затем расплылись в сдержанной тайной улыбке, устало указывающей на то, что сама Навахо не желала Дезмонду зла.
     В глубине души её неясно сияло желания извиниться, исправить то, что она сказала. Но, обладая возможностью читать время, ты берешь на себя непосильную ношу, ведь знание того, что изменить это тебе не дано, давит тяжелым грузом на сердце, не оставляя после себя ничего, кроме горькой тихой скорби. Урсула более не держала руки в карманах, она прижимала одну к груди, обхватывая свою собственную ладонь другой рукой, словно прятала между сухими холодными ладонями что-то ценное, что не должен был видеть призрак. Затем она сцепила руки в замок, перебирая большими пальцами перед собой, и неловко сказала:
     - Извини, не хотела, чтобы ты подумал, что лезу не в своё дело. Так я не прочту деталей, только общее. Да и чтобы узнать больше, нужно сидеть с кем-то так, исследуя руку, намного дольше, иначе тайн не раскрыть. И то ты не точно сможешь узнать их. Только какие-то отголоски. Но если хочется - всегда можно напридумывать, этим многие и пользуются. Но, иногда получается видеть куда дальше... Но для этого нужен, скорее, удачный случай. Ещё раз прости.
     Навахо озаботило то, что, по её мнению, она огорчила призрака, пробудив в нём какие-то неведомые ей эмоции, но она не врала - слишком сильно болела голова, да и атмосфера здесь была гнетущей, так что дальше нужного колдунья не узрела. Несколько раз за разговор она отводила глаза в сторону, как-то устало прикрывая их тёмными густыми ресницами, однако, вряд ли Навахо звучала неискренне. Урсула неловко и едва напугано повернула голову в сторону Дезмонда, когда тот, приблизившись, приобнял её за плечо. Место, где большая ладонь коснулась пальто, тут же загорелось пламенем, словно её коснулось живое пламя. Что ощущалось странно. Навахо легко поддалась и ловко, повинуясь воле Забини, зашагала вперед. Кажется, прорицателньница начала краснеть, её нос и уголки щек покрылись лёгким румянцем, так что её обрадовало, что они вышли на улицу, так это не казалось таким странным. Кожу обдало свежим морозцем, отчего Урсула отодвинула с шеи шарф, вдыхая свежий аромат, который казался особенно любимым и чистым, после багрово-тёмного запаха в жилище шарлатанов и лгунов. Кудрявые тёмные волосы, выглядывающие из-под зимней шапки в разные стороны тут же улеглись, всё ещё представляя из себя витиеватые узоры, но уже более упорядоченные, а сама Урсула стала сдержанней и спокойней, наверняка от того, что теперь голова начала потихоньку успокаиваться, поэтому и взгляд девушки становился всё мягче, а огни в них уже не казались такими яркими, а, скорее, тихими, как и свет лондонских фонарей, что так скромно освещали ночные улицы.
     Всё это время, пока две фигуры шли, окружаемые лишь снегом и тёплым светом, который периодически пропадал, погружая пару в тень, их окружала лишь тишина да хруст снега под ногами. Идя рядом со столь высоким человеком, Урсула, сама того не хотя, ощущала давление, словно шла возле Грэхэма, словно любой мужчина, который мог находится рядом с ней – неправильная и порочащая жизнь неправда. Она покрепче вцепилась рукой в коробочку карт, что была в кармане, пальцы едва побледнели от того, как напряженно она держалась за неё. Сейчас Навахо терзали далеко не радужные воспоминания, возможно, именно из-за них многие ночи казались ей такими ужасным, непробудно пугающими и мрачными. Она периодически поглядывала на Забини, когда была уверена в том, что тот не сможет поймать её пугливый взгляд на себе. Колдунья словно была ребенком, который боялся быть пойманным на месте преступления. И всё же она размышляла о том, какие страшные секреты хранит эта странная одинокая душа. Сколько ещё того, что ему пришлось пережить было за рамками понимания Урсулы, либо кого бы то ни было ещё. Отчего её губы периодически размыкались, в каком-то неосознанном порыве чувств. Но неизвестные буквы так и замирали в воздухе. Ей хотелось что-то сказать, да, какие-то добрые и тёплые слова, которые бы смягчили тишину и растворили бы в своих объятьях недоверие. Но откуда ей, прожившей столько лет без любви и понимания, достать бы эти слова. Как сформировать свои чувства и влить их в речь – Урсула не понимала. И лишь от того, она как-то естественнее ощущала желание помочь, но отстранялась из-за живущего в её голове страха, что вселил в неё демон из прошлого.
     Так они и прошли, вместе, но вроде бы и одни, и оказались на пороге заведения, куда Урсулу привёл Забини, призрак из сна. Она с интересом попыталась заглянуть в окна, но не стала рассматривать, что внутри, а лишь спросила:
     - Ты уже бывал здесь?

Отредактировано Ursula Navaho (2018-05-02 20:08:20)

      На ответ Забини Урсула лишь неловко поёжилась, перебирая в пальцах шарф. Сейчас уже не казалось, что она смущена, однако, какая-то невидимая дымка всё же витала вокруг. Словно неведение, внутренняя недосказанность и боль объединились и спрятались за ней, чтобы ничего не портить. Но теперь, спустя столько лет, колдунья наконец-то могла отпустить недоверие к мужчине и попробовать взять всё в свои руки. Попробовать вновь получать удовольствие от общения, а не нелепый страх быть пойманной и обнаруженной.
     Внезапно окутавший пару фигур запах, вырвавшийся из уютного помещения, произвел на Навахо определенное впечатление. Нет, это уже не было тем удушающим напыщенным ароматом загадок, что был в комнате у гадалок... Это был трепещущий аромат уюта и тёплой еды и напитков. И смотреть здесь, честно, было на что. Навахо стянула с себя шарф, следуя за своим призраком, она едва оглядывалась по сторонам, побаиваясь, как бы он не подумал, что она присматривает себе пути для отхода. Девушка сложила шарф в руках, прижимая его к себе и лишь дивилась тому, какие сюрпризы порой преподносит судьба. Как человек, не обделенный талантом, она лучше всех знала, что чтобы что-то случилось - нужно сначала что-то сделать. Поэтому действовать надо было, нужно показать себя. Приятная обстановка лофта явно располагала к тому, чтобы аромат недоверия растворился в тёплом пространстве мягких диванчиков и старых книг. И пускай Навахо редко ела сладкое, но сейчас она чётко решила для себя, что время немного расслабить пояс, который так крепко затянул на ней Грэхэм.
     И вот, они сели, и Урсула тут же почувствовала, как её боевой настрой, с таким усилием приобретенный накануне, начинал испарятся. Она сняла с себя верхнюю одежду и шапку, расположив их на специальной вешалке и стала рассматривать – деревянный и добротный - стол, а затем все же подняла взгляд на Дезмонда, в надежде найти опору. Навахо считала его красивым и приятным мужчиной, чьи манеры подчеркивают как его самого, так и его статус. И прорицательница была более чем уверена, что все другие люди обязательно подумают так же, как и она. Как же ощущала себя сама девушка в этот момент? Ну, стоит начать с того, что она хотела бы чтобы её волосы не так пышно лежали, ведь стоило ей снять шапку, как он взвились вверх, недавно помытые, чистые и пахнущие приятным шампунем. Навахо едва коснулась волос кончиками пальцев, почувствовала завивающиеся пряди и тут же убрала руку, чтобы не выдать волнение. На край стола она положила карты в красивой коробочке. Коробка была вся расписная, с красивыми позолоченными узорами. Вообще, всё, что относилось к прорицанию, почему-то люди из "большого мира" любили делать ярким и помпезным, словно дешевое шоу. В то время как в племени самой девушки это мастерство требовало скупости и сухого труда, а главное - душевного спокойствия и сосредоточенности.
     Голос Забини выхватил Навахо из шумного потока мыслей и вокруг все словно бы затихло. Урсула была рада, что он сделает заказ - ей сейчас этого не хотелось, словно это рассредоточит её ещё больше и она забудет о сне насовсем.
     Откуда она? Как много раз она слышала этот вопрос. Он задевал её за живое настолько, на сколько было возможно. Хотя это и был самый обыкновенный вопрос, который звучал при знакомстве миллионы раз. И у неё ведь был для него прекрасный заученный ответ, который так много раз в детстве она повторяла с Грэхэмом. Сколько было можно рыться в её душе, в её памяти. И каждый раз ей хотелось закричать что-то вроде: помогите; это не мой опекун, он похититель; верните меня к семье; я не хочу здесь быть. Но почему-то каждый раз с её губ вновь и вновь срывался один и тот же дурацкий заученный ответ. И сейчас, смотря в глаза призраку, она едва улыбнулась, приоткрыв рот и собираясь сказать то, что она говорила тысячу раз, но этого не произошло. Её взгляд наполнился грустью, пробирающий до мурашек, колющий сердце - взгляд. И он был направлен прямо в лицо Дезмонду, прямо в его недоверчивые глаза и родную улыбку. Но Урсула не заплакала, нет, наваждение схлынуло, она едва качнула головой, отведя взгляд, а затем снова обратившись к нему, сказала:
     - Я не от сюда, нет. Я из далека. Моя фамилия Навахо — это также название одного племени в Южной Америке. Там был мой дом. Очень красивое место.
     В конце она улыбнулась, а затем как-то коротко подняла и опустила плечи, словно говоря - ну это ничего. Ей явно не хотелось говорить о большем. А что она скажет? Расскажет о том, что пережила? Что видела? Нет, она не могла. Точно не сейчас и не здесь. Многие пытались узнать от неё. Но почему же она всегда молчала? Урсула не хотела расстраивать Дезмонда, ведь он так смотрел. Склонил голову и слушал, Забини ведь хотел узнать больше. И это её расстраивало, пускай Навахо и старалась не выдать себя.
     - Да, вопросы... - Начала Урсула, обводя взглядом помещение, словно пытаясь удостовериться, что никто точно не сможет подслушать. - С этим всё сложно. Есть одна вещь и она меня очень беспокоит - сон. Он снится мне и в последнее время довольно часто. Не могу точно разобрать о чём он - о бремени, об одной судьбе. Но он точно как-то связан с тобой. Я могу лишь предположить, но возможно, если я помогу тебе, то это, скорее всего, поможет решить мне и мои проблемы. Либо это станет толчком к этому. Либо к ряду определенных событий. Вариантов много и с этим всё сложно. То, что не лежит на поверхности сложнее рассмотреть, особенно, если оно само того не хочет.
     Урсула лишь надеялась, что говорит не слишком расплывчато, но для неё это было даже слишком конкретно. В условиях многих видений нельзя быть слишком конкретным, нужно дать времени и жизни помочь тебе дойти до сути и всё равно ты узнаешь всё раньше времени и лишь события расставят всё по местам. Пока она говорила её лицо было спокойным, а взгляд старался не задерживаться на лице призрака, то и дело он пытался сбежать на его плечи, стол, полку с книгами или куда-нибудь ещё. Но Навахо вновь и вновь возвращала его на место.[float=right][/float] В то же время её руки мяли небольшую салфетку, так что к концу монолога у неё в руке оказался маленький бумажный слоник, которого она отложила также на край стола - к картам.
     - А какие у тебя вопросы? Что ты искал там, в обители тех женщин? Не думаю, что человек твоего ума мог бы пойти в такое место без веских причин... или отчаяния.
     Урсула бы хотела добавить, что он мог бы ей доверять. Она не расскажет ничего из того, что узнает никому лишнему. Но поверил бы он ей? Вряд ли. Так что она лишь промолчала, с надеждой заглянув в его светлые глубокие глаза.

Отредактировано Ursula Navaho (2018-07-31 15:37:32)